[indent] Воды Разлива возвращались в свое русло. Вместе с рекой все вокруг приходило в себя после сезона Стекла. Лед давно сошел, но память о нем еще чувствовалась неуловимо в северном ветре. То была середина сезона Черной Земли. В народе начали шептать, что в лесу в проталинах уже видели первые подснежники. Природа обновлялась. Все вокруг жило и вбирало в себя жизнь. Хотелось дышать полной грудью, улыбаться проглядывающему сквозь переплетающиеся прутья на деревьях, которые уже набирали сок и вот-вот были готовы дать первую зелень.
[indent] Маддалене нравилась такая погода. Что-то было неуловимо будоражащее в этой неопределенности: то ли холодно, то ли тепло. Все это отвлекало от мыслей, и это было даже приятно. Не нужно думать о том, что отца не стало слишком рано и слишком быстро. Сколько всего юная княжна не успела ему сказать, а сколько - спросить? Как ей не хватало теплоты отцовских глаз, его ласкового отношения, ведь здесь в, казалось бы родных, Деллах, так к Мадде не относились. Она была для местных далекой девчонкой с Севера, откуда-то с Первоозера, а не княжной, родившейся и выросшей на берегах Разлива. Здесь она была чужой. За глаза княжну называли "Ледяной госпожой", а в глаза боялись смотреть, ведь они у нее были голубые, как осколки льда, точно такие же, как у ее матери. Маддалена была совсем не в род Гравезе: слишком уж северная. Княжна последний год пыталась, изо всех сил пыталась «оттаять» для своих людей. Девушка поменяла прическу на манер разливчанок, перестав заплетать косы, надела платье другого кроя, но все равно простой люд любил Монику, понятия не имея, что за дворцовыми стенами раз за разом совершается преступление. Сама же Маддалена не знала, как относиться к сестре: во всех чувствах, сопровождавших мысли о ней, княжна четко улавливала лишь отвращение. Каждый раз после ночного рандеву с Марко Моника выглядела убитой горем, но, может, Мадда себе все придумала и это горе по ушедшему на новый круг отцу? Лишь бы не сочувствовать, не дать слабины.
[indent] Последние полгода Мадда носила лишь черное, но сегодня был тот самый день - первый день после траура. Полагалось надеть новые одежды, и княжне было не комфортно; она бы хотела ходить в черном так долго, пока бы он не залечил рану потери, но правила требовали, а религия вынуждала - Маддалена должна была отпустить отца и дать его душе возможность переродиться. Лишь призрачная идея о бессмертии души, давала ей небольшую надежду обрести то, что уже ушло. Только поэтому уже десять минут молодая княжна выбирала платье для особого случая. Марко надеялся, что после смерти отца все забудут о том, что ему пора жениться, но ни один жених среди правителей Разлива не будет забыт. Так думала, судя по всему, и купеческая семья Баретти, что были стратилатами в Бранаване. Ход, конечно, мог получиться шикарный - дочь купца и князь. И, вероятно, в дочери купца проблемы не было, раз ее галера уже входила Деллы, проблема была в князе. Мадда точно знала, что Марко не женится, ведь у него уже есть жена - их младшая сестра. Марко будет юлить, вертеться, как уж на раскаленной сковороде, но все же найдет лазейку и не согласится на такой весьма разумный шаг. Быть разумным - не в стиле старшего Гравезе.
[indent] Княжна уже знала, что гости прибыли во дворец. Знала она, и что должна выглядеть безупречно и всем своим видом показывать, что она - часть дома Гравезе. Так сделает Моника и будет блистать, пожиная завистливые взгляды женщин и похабные - мужчин. Но Мадда не была такой. Ей не хотелось вызывать зависть и похоть. Ей просто хотелось остаться в стороне, и поэтому: волосы убраны, платье скромное, светло-голубое, под стать глазам, при том самого обыкновенного покроя. Это и была северная элегантность, к которой так привыкла девушка. Она знала, что сегодня - не ее день, и слава Создателям! 
[indent] В зале было просторно и пусто. Одна из стен залы была будто создана из огромных окон, через которые лился теплый полуденный свет, озаряя самые дальние уголки огромной комнаты. Маддалена стояла по правую руку от старшего брата, Моника - слева. Все формальности будут соблюдены, поклоны отвешаны, поклоны розданы. Гравезе всегда были вежливыми, если дело не касалось безопасности семьи, а сейчас было как всегда. Девушка из Бранавана - не первая и не последняя невеста, которой будет отказано.
[indent] В залу вошла делегация. Несколько мужчин и женщин, одетых богато, модно и со вкусом, а такое триединство редко встретишь. Самой молодой была рыжая невысокая девушка. «А вот и она», - подумала Мадда, с интересом рассматривая незнакомку. Девушка была приятной, но немного волновалась. Промелькнула мысль, что она совершенно во вкусе князя и, при других вводных, могла бы стать ему любимой супругой.
[float=left][/float] [indent] Марко прошел вперед, ближе к гостям, поприветствовал всех, но на девушке взглядом не задержался. Ее представили, вывели вперед. Маддалена скосила глаза на младшую сестру и увидела то, что не хотела бы видеть: ревность.
[indent] - Держи себя в руках, - недовольно прошептала сестре Мадда, - соблюдай хотя бы приличия.
[indent] Взглядом, которого удостоилась младшая, можно было резать плоть, настолько он был остр от неприязни.
[indent] Тем временем, Марко попросил о разговоре с мужчинами, и хоть Маддалена обычно присутствовала при таких моментах, тут исход был известен наперед и в скучном продолжении сего действа она не нуждалась. Раскланявшись с бранаванскими женщинами, она пригласила всех в сад. Моника отказалась, заявив о плохом самочувствии. Взгляд Маддадены чуть ли не физически уколол кинжальным приемом сестру прямо под лопатку, когда та развернулась. Во дворе, куда проводила гостей Маддалена и вдова княжича Лотера Гравезе госпожа Аврора Моверенси, гостившая во дворце тетушка правителей Делл, находилась большая оранжерея, по которой расползлись за светской беседой женщины.
[indent] - Не бойтесь, Франческа, умоляю Вас, - догнав девушку, с улыбкой обратилась к ней княжна, - здесь нет пауков и змей. Никто не сделает Вам больно, только если Вы не хотели замуж за моего брата.