[indent] - Пообещай, что поговоришь с ней... - укутанная в одну лишь простыню Габриэль, следила за тем, как ее любовник одевается. Ее волосы - чистое золото, лежали на изящной шее, хрупкий плечах и упругих грудях.
[indent] - Ты можешь не говорить о моей невесте, когда мы... когда мы близки?
[indent] - Поговори с ней, Рупперт, - упорствовала девушка, - она еще слишком юная, чтобы понимать, что нужно мужчине. Расскажи ей! Поговори с ней искренне, без твоих уловок. Уверена, она ответит взаимностью и снимет черное.
[indent] - Но тогда мы не сможем больше видеться, Габриэль. - подытожил Рупперт, надевая ботинки. - Ты этого хочешь?
[indent] - Я хочу, чтоб ты был счастлив. Сейчас твоя жизнь похожа на пытку...
***
[indent] Деревянные двери таверны распахнулись. Первым вошел Делмар Сиворт, мужчина чуть за сорок, веселый и улыбающийся. При виде его хозяин таверны вскочил со своего места и поклонился. Его жена последовала примеру. Вслед за Сивортом, как и ожидалось, шел сам барон. Они были неразлучны. Где Сиворт, там и Оксли. Барон Оксли бывал в "Золотом льве" раз в неделю. Он заходил сюда после того, как посещал свою любовницу, экзотическую красавицу Габриэль, которая трудилась в борделе "Веселая вдова", что располагался напротив. Делмар знал, что в это время барон прибывает в самом лучшем расположении духа, а значит готов выслушать даже неприятные новости. Хозяин таверны провел их за столик близ камина, так, что Руппет сел спиной к игрокам в кости, а Сиворт напротив него.
[indent] - ...Чтобы удержать людей в гавани, нам придется поднять цены. А ведь они и так назначаются с учетом доли капитанов! Не знаю, что происходит на Юге, но капитаны все как один стремятся туда. Покровительство пиратов слишком дорого нам обходится! Знаю, как ты к этому относишься, но нам нужна война, чтобы щелкнуть им по носу...
[indent] Руппет внимательно слушал своего советника, но вдруг лицо Сиворта выразило крайнюю степень недоумения. Он смотрел куда-то поверх головы Рупперта, на соседний столик, где, как помнил Рупперт, несколько горожан играют в кости.
[indent] - Что? Что насчет Юга? Я слышал, виной всему восстания...
[indent] Сиворт кивнул, но его глаза все еще продолжали следить за соседним столиком. Рупперт резко поставил кружку с элем на стол и повернул голову туда, куда был устремлен взгляд его друга. Ничего особенного: просто девушка играет в кости с каким-то стариком. На ней простенькое пастушье платье, волосы собраны под платком... И тут Рупперта будто холодной водой окатило! Он знал это платье! Он сам его оплатил! Оно принадлежало госпоже Морвенне, было куплено на ярмарке в Цавайне, но Морвенна считала, что темно-синий ее полнит, а потому никогда его не надевала. Платье пылилось в сундуке рядом с кухней. Девушка совсем не казалась чарующей нимфой: волосы, расчесанные на прямой пробор, строились мерцающими каштаново-рыжими водопадами, вились по плечам, по спине, заканчивались ниже пояса.  Треугольный вырез платья подчеркивал полноту груди, юбка изящно спускалась по стройным бедрам. У Рупперта возникло странное чувство, что все это было ему очень знакомо. Даже после того, как он удовлетворил свои потребности в Габриэль, он вновь почувствовал себя голодным. Эти скулы, эти волосы, эти... Ресницы девушки трепетали, и тут она повернула голову и посмотрела на него. В груди перехватило:
[indent] - Урсула! - вылетело у него из груди.
[indent] - Да-да, так я тебе и сказал. Урсула ее звали, точно, как я мог забыть? - Сиворт моментально перехватил руки друга и усадил обратно за стол. Многие смотрели на них непонимающим взором, но советник не мог позволить, чтобы барон раскрыл все карты сейчас.
[indent] - Слушай сюда, - шипел он, - Чтобы ты не задумал - не вздумай этого делать! Ты унизишь и себя и ее! Ты хочешь, чтобы горожане судачили о том, что баронесса сбегает от своего мужа, чтобы заняться в городе не бог весть чем? Слухи очень быстро расходятся, и их не удержать!
[indent] - По твоему я должен оставить все, как есть??? - еще раз попытался подняться на ноги Рупперт, но вновь его руку сковала каменная хватка Сиворта.
[indent] - Мы не знаем, чего она хочет, чего добивается... Я сейчас пойду за стражей, а ты не позволь ей бежать.
[indent]Сиворт отпустил руку барона и поспешно скрылся за дверями. Часы Урсулы были сочтены. С трудом переборов себя, Рупперт подошел к игральному столу.
[indent] - Довольно, парни. Я вижу, вы утомили свою спутницу.
[indent] При виде барона, горожане млели, но все же Мартьер был свободным городом, и каждый житель мог делать все, что пожелает.
[indent] - При всем уважении, барон, девица проигралась уже три раза подряд. Не мешайте мне зарабатывать себе на хлеб с маслом.
[indent] - Что ж. Не будешь ли ты тогда против, чтобы я присоединился к игре? Кто выиграет, тот и получает красотку?
  [indent] Проглотив ярость, стараясь оторвать взгляд от манящего выставленного на показ в вырезе платья гладкой плоти, Рупперт без приглашения сел за игральный стол.
[indent] - Я думаю, что игра стоит свеч.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] - О чем Вы, сударыня? Я имел ввиду лишь игру! Я тоже в некоторой степени почти женат. - стараясь не смотреть на девушку, ответил Рупперт. Странный жадный блеск в его серый глазах не давал покоя людям за столом. - А разве Ваш муж разрешает Вам вот гулять по городу, без его сопровождения? Может, пойдем и спросим у него?
[indent] Он уставился на ее волосы, выбивающиеся из под платка. Она никогда не носила распущенные волосы при нем. Волосы ее как правило были собраны в аккуратную прическу. Для кого же она так прихорашивается? Неужели, у нее в Мартьере любовник? Хорошо помня, что обычно терял голову как раз после такой шутливой болтовни с княжной, Рупперт напрочь отказался вступать с ней в спор и подыскивал подходящий отвеь.
[indent] - Тратите его деньги... Какой мужчина будет рад такой непокорной жене? Сдается мне, Вы лжете, и Вы вовсе не замужем.
[indent] Он взял в руки кости, потряс кулак и с силой бросил на стол. Шесть и шесть. Барону везло в азартные игры - об этом знал весь город. Именно так он заполучил свой плащ рыцаря, именно так стал властителем Мартьера. Играть с ним означало идти на осознанный компромисс.
[indent] - Провести ночь... Вы так легко предлагаете себя. Будто не в первый раз. - говорил он с некоторой горечью в голосе. - Не завидую я Вашему муженьку. Окружавшие стол мужчины наблюдали за игрой, и в тот момент взорвались в смехе. - Ну вот, я опять выиграл.
[indent] Сидя рядом с девушкой, барон развалился на стуле, закинул руки за спинку стула и принял задумчивый вид, наблюдая, как девушка целенаправленно притягивает к себе внимание всех мужчин в таверне. Рупперта это не удивляло. Он и сам не мог оторвать от нее взгляда. Во-первых, Урсула выглядела необычайно привлекательно в этом простом пастушьем платье, во вторых, азарт игры пробудил в ней живость, веселье и кокетство, какого она никогда не проявляла в замке своего жениха. Она умышлено расточала очарование, и Рупперту только и оставалось, что лениво потягивать содержимое кубка,  кидать кости, наслаждаться и злиться. Он знал, зачем она это делает: чем больше внимания она к себе привлекает, тем меньше шансов, что Рупперт уведет ее вот так, средь бела дня, без объяснения. Упершись ногами в пол так, что стул откинулся на задних ножках, Рупперт, прищурившись, следил за ней подозрительным взглядом. скрестив на груди огромные руки пренебрежительным жестом, явно демонстрируя, что ей не одурачить его нарочитой честностью и любезностью.
[indent] Сиворт вернулся очень быстро. Вместе с ним пришло не менее дюжины стражников. Они заполонили собой всю таверну, и некоторые, те, что служили в замке, узнали Урсулу. В течение последнего часа Рупперт охотно прощал ей ее поведение, пользуясь возможностью насладиться ее непринужденным обществом и в предвкушении дальнейшего. Но теперь предвкушение более его не занимало.
[indent] - Что ж, похоже, что я всё таки выиграл. - никто не смел спорить с бароном, даже если по очкам выиграла девчонка. - Готовы ли Вы сдержать слово и выполнить свою часть сделки?
[indent] Люди Рупперта, во главе с Сивортом, выжидали. Одно неверное движение, и девчонка окажется на полу с заломленными руками. 
[indent] - Всем пива за мой счет! - присутствующие восприняли угощение барона с неподражаемой радостью. Он встал, и момент, которого больше всего боялась Урсула, наступил. Это читалось в его сирых глазах. Он протянул ей руку, недвусмысленно давая понять,  что она должна подняться. Едва девушка оказалась на ногах, он подхватил ее и перекинул через плечо, чем вызвал еще одну волну веселого одобрительного смеха.
[indent] - А такое Вашему мужу понравится?... - сказал он тихо, так, что только она могла слышать.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] - Как же ты... - как только они достигли замка, он опустил ее на землю и взял за руку. - Когда же ты прекратишь извиняться! Закрой рот, я не хочу больше слышать ни слова твоей лжи!
[indent] Кровь застыла в жилах Рупперта. Значит, она действительно собралась бежать от него? Но почему? Лгунья! Его создание металось, в памяти всплывали слова, которые он говорил ей, едва он достигли Мартьера. Было всего одно условие. Всего одна просьба. Он вспомнил их разговор сейчас. каждое слово до одного. Значит, всё, абсолютно все, что она говорила и делала, было ложью. Как, наверное, она смеется сейчас над одураченным женихом. Да, надо отдать ей должное, прикидываться она мастерица.
[indent] Что-то важное, пока он не знал даже что, сейчас умерло в нем. А потом волной страшного гнева, что взорвался в нем, это что-то мертвое, было смыло прочь.
[indent] - Если ты хочешь дожить до вечера и увидеть, как заходит солнце, то сиди здесь, и не двигайся. 
[indent] Рупперт захлопнул дверь и начал собирать своих людей. Сейчас, в этот момент, он не сомневался, что убьет ее. Итак, прошедшие две недели были игрой для нее. Урсула искусно и коварно лгала. Рупперт взял себя в руки и не принуждал ее к близости, а она, должно быть, восприняла это как слабость. Лживая, грязная дрянь! Он приказал Морвенне, которая восприняла новость об измене Урсулы со странным спокойствием и примирением, подготовить покои на втором этаже. 
[indent]Однако, девчонка была нужна ему живой. Эта мысль окончательно его взбесила. Он не мог ее убить, и она это знала. И все же, если она еще хоть раз скажет ему слово лжи, вообще, хоть что-нибудь скажет, он возьмет ее за горло и задушит собственными руками. Это доставит  ему удовольствие.
[indent] Рупперт поднялся наверх, прошел через длинный коридор и направился к посту стражи. Там поднялись всего несколько воинов, остальные спали.
[indent] - Идите за мной, оба.
[indent] К этому моменту Морвенна уже распорядилась, чтобы девчонку Ардингелли привели в ее новые покои. А Рупперт терзал себя и мучил, вспоминая каждое мгновение, прошедшего месяца.  — Я хочу, чтоб ты был счастлив. Сейчас твоя жизнь похожа на пытку... Иллюзия обладания Урсулой было наслаждением, равного которому в мире не существовало. А для княжны оно ничего не значило. Он благоговел перед ней, почти обожествлял, надеясь, что однажды, она откроется ему. А она... Жила своей жизнью.Всего лишь выполняла свои обязанности, играла роль. Челюсть его сжималась до боли. Нет больше их спален. Есть только ее тюрьма.
[indent] - Привести ее.
[indent] Этих двух слов было достаточно, чтобы стража мгновенно исчезла, а через несколько минут вернулась в сопровождении княжны Урсулы. Стражник открыл дверь и пропустил ее вперед. Сам остался снаружи. Барон и его невеста остались наедине. Рупперт стоял у окна спиной к ней.
[indent] - Откуда ты узнала про потайной выход? - тихо спросил он. - Что ты собиралась делать, оказавшись по ту сторону стен?
[indent] Девушка молчала.
[indent] - Отвечай!
[indent] Комната наполнилась тишиной.
[indent] - Слушай сейчас сюда. Отныне ты живешь в этих покоях и не имеешь права отсюда выходить. Никто не должен тебя видеть кроме стражи и слуг. Стража у дверей будет менять каждые два дня, и за любое повиновение тебе они поплатятся головой. Те стражи, что пропустили тебя в город на три дня отправляются в темницу без воды и еды. Надеюсь, ты довольна. Контесс я отправляю за городскую стену, к повитухе. Она сломала ногу, и ей нужна временная служанка. Я буду приходить каждый вечер, и я буду единственным человеком, которого ты видишь. Ты поняла меня? Не от куда ждать помощи, Урсула.
[indent]

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] Такой реакции он и ожидал: она сейчас ударится в истерику, ее маленькое сердцевидное личико покраснеет от слез, губы задрожат, она бросится к нему на шею и будет просить прощения. По крайней мере, такое поведение Рупперт привык видеть у женщин, которым от него что-то нужно. Рупперт, как и большинство мужчине, не мог терпеть девичьих слез, и отчасти надеялся, что Урсула даст волю эмоциям, он обнимет ее, как тогда, в Зеркальную ночи, поцелует, возьмет с нее слово более никогда не убегать, в очередной раз закабалив в сделку, выгодную только ему. Но Урсула была спокойна. Она последовательно рассказала ему про черный ход, и Рупперта осенило: конечно! Он нанимал архитектора, чтобы перестроить первый этаж, и тот показал барону потайной ход в камине, но он был слишком древним, чтобы они на пару смогли разобраться, как его открывать. Махнув рукой, и решив, что ход, должно быть, уже давно завален, Рупперт велел вновь скрыть его камином и благополучно про него забыл. И не вспомнил даже тогда, когда оборудовал комнату под покои княжны.
[indent] - О, какая красивая история, я впечатлен! - горячо подхватил ее слова Рупперт, - Святая княжна Монтегран! В тайне от жениха помогает бедным и больным... А в свободное от праведных дел время проматывает золото в кости с забулдыгами! Уверен, Вашему отцу будет любопытно узнать об этом.
[indent] Негодование сковало грудь барона, но он старался держаться подальше от невесты, чтобы ненароком не схватить за плечи и не потрясти, как тряпичную куклу, не заглянуть в эти бархатные синие глаза, полные воды, чтобы проверить, насколько глубоко ее вероломство? Взгляд хлестнул ее по лиц:
[indent] - В моем доме было всего одно правило! — злобно предупредил он, — Помнишь? Ты здесь не пленница! Была. Теперь ты будешь сидеть здесь, пока...
[indent] И не успел он договорить, как колкие, саркастические слова комом стали в его горле. Он так и остался стоять с открытым ртом. Она сняла траур. Как же он сразу не заметил - нет больше этого проклятого черного платья. Оправившись от первоначального изумления, Рупперт моментально сменил тон на более подобающий, нежели властный баритон. Это значит, что они теперь могут пожениться, и ничто помешает им. Конец ее оправданиям и уловкам.
[indent] - А... откуда мне знать, что Вы не врете, - обойдя вокруг девушки, Рупперт остановился напротив и попытался заглянуть ее в глаза, однако, она не смотрела на него. - Не придумали это только что? Зачем Вам снимать черное, коим Вы так дорожили всё это время? Держались за него, как за последнюю связь с родным домом. Ради чего?
[indent] Он, конечно же, догадался. Урсула собиралась подкупить его, принеся себя в сакральную жертву. Сделать ему одолжение. Дерзкий взгляд ощупал квадратный вырез на платье в районе груди. От того, как часто подымалась и опускалась ее грудь было ясно, что она сама не своя от волнения. Сначала она принесет ему эту желанную жертву, затем сделает одолжение, ответив "Да!"  у алтаря, а потом всю оставшуюся жизнь будет ежится от презрения, ложась с ним в постель. Раз за разом напоминая, что он и мизинца ее не стоит. Почему, каждый раз, когда она сама признает его победу, он чувствует себя самым жалким оборванцем отсюда и до самого Разлива? А когда покоряет против воли, как тем чудесным утром на борту "Марии-Селестии", чувствует себя королем-завоевателем? Нет, он не даст ей возможности лишить себя такого удовольствия. Она сама придет в его постель.
[indent] - Всё, что я приказал, останется в силе. - холодно подытожил Рупперт. - Вы сняли черное? Как пожелаете. Это значит, что отсюда Вы выйдите только чтобы дать клятвы перед алтарем.
***
[indent] Вернувшись в свои покои, Рупперт растянулся на своей огромной постели, сложив руки под головой. Взгляд лениво блуждал по темно-красному с золотом балдахину, по откинутым и скрепленным золочеными шнурами занавесям из парчи и шелка, потом упал на противоположную стену комнаты. Раньше там располагались покои княжны. Рупперт заставил себя встать, накинул шерстяной халат и направился в смешную комнату. Внутри все еще пахло полынью, как и от кожи княжны. В памяти мгновенно всплыла картина: рассыпанные по подушкам волосы, атласная кожа из-под задравшейся сорочки, ее руки тянутся у нему. Все кончено, Рупперт, вы победили. Барон закрыл глаза, стараясь игнорировать мгновенной возникнувшее желание. Он здесь не просто так. Подойдя к погасшему камину, он долго обследовал руками мраморную поверхность, пока не нащупал рычаг. Скрытая дверца сразу поддалась, со скрипом раскрылась, показав изумленному барону еще один ход из его собственного дома.
***
[indent] - Вы, должно быть, так счастливы... - сидя за спиной княжны, госпожа Морвенна осторожно расчесывала ее волосы. Она не видела ее лица, но то и дело поглядывала со стороны, не дрогнет ли скула, не поднимется ли бровь, не изогнется ли губа. Ее сладкий заботливый голос лился словно мед. Она была единственной женщиной, кому позволялось входить в покои княжны. Рупперт запретил посещать ее даже служанкам. Утро только пробивалось сквозь плотные синие шторы, завтрак был позади, да и Урсула от него отказалась. - Скоро Вы выйдете замуж!
Она отложила деревянный гребень в сторону и мечтательно улыбнулась: - Мартьер станет Вашим домов, а этот замок - Вы станете здесь хозяйкой... и всё это навсегда!
[indent] Ее сладкое "навсегда" отдавало тягучим дегтем и смолой. Навсегда. Навсегда эта спальня, далеко от спальни барона. Навсегда заточение. Навсегда унижение. Навсегда бесправие.
[indent] - Сир Оксли! - двери спальни отворились, и охранник оповестил присутствующих дал о том, что барон имел честь проведать их. Услышав имя своего пасынка, Морвенна тут же встала на ноги, сложила руки на животе и склонила голову. Едва кинув взгляд на лицо барона, она сделала выводы, что мужчина находится в хорошем расположении духа. Для гнева у него были основания, но, кажется, гнев остался позади. Лицо барона сияло привычной лукавой улыбкой. Он был одет в простую белую рубаху, рейтузы и любимые охотничьи сапоги.
[indent] - А-а, Морвенна! Как вовремя! Доброе утро! - по привычке, он в первую очередь подошел к мачехе и поцеловал ей руки. Затем развернулся к невесте, что всё это время сидела на кровати.
[indent] - Мне передали, что Вы сегодня не ели. - Урсула выглядела бледной. - Тем хуже для Вас. У нас сегодня слишком много дел!
[indent] Он прошел к сундуку, где все это время лежали некоторые вещи княжны, достал то самое платье, в которой видел ее накануне, бережно сложил на вытянутых руках и принес ей.
[indent] - Вот, я хочу, чтобы Вы надели это сегодня. Снова. Боюсь, что Эльзе вновь придется посетить приют. А барон составит ей компанию. Если ее муж, конечно, не против...
[indent] Легкая насмешливая улыбка тронула его губы, и стало очевидно, что барон не шутит.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

"Жук навозный в вышине, а мой папа на войне…"
Мартьерская детская считалка.
[indent] В верхний город они предпочли идти пешком. Сопровождал их всего один стражник, и даже его Рупперт согласился взять с собой со скрипом - возможно, придется нести что-то тяжелое на обратном пути. Горожане, завидев барона, невольно отступали в сторону, некоторые кланялись, некоторые с любопытством разглядывали его спутницу. Рупперт шел медленно, держал руки за спиной, периодически оглядываясь на Урсулу, которая, казалось, делала вид, что идет вовсе не с бароном, а поодаль. Они, между тем, вышли по узкой и крутой улице в город и добрались до рыночном площади. Отсюда моря было не видать. Пространство перед домами было сплошь заставлено палатками и лотками, и выбор товара здесь сильно отличался от того, что представлялся в порту. Никаких драгоценных тканей и редких специй, только грязные торговки продавали ароматный свежий хлеб и каленые орехи. Один угол заняла группа детей, они играли с деревянными шарами, распевали песни и смеялись. Только по этому странному столпотворению можно было догадаться, что здесь расположен детский приют.
[indent] — Его Превосходительство решил узнать, как здесь идут дела...
[indent] Рупперт кивнул, соглашаясь со словами Эльзы, и не прошло и минуты, как ему на встречу вышел хозяин приюта. Он отвел барона в сторону, интересуясь, что привело его сюда, но взгляд Рупперта все равно был устремлен куда-то вглубь комнат, куда удалилась его спутница. Он не мог слышать, о чем она шебетает с детьми, но, похоже, ее общество вызывало у них наивный восторг.
[indent] - Это Пит, сынишка Гриммера-возчика. Он так и не вернулся с Малых Озер... - пояснил управляющий, заметив, что у барона перехватило дыхание, когда служанка Эльза присела у кровати ребенка. - Не смотря на все запреты, постоянно ходил на пристань, всё ждал отца... Не мудрено, что простудился - жар не сходит вот уже пятый день. Если бы не Эльза, и того бы не протянул.
[indent] Мальчику было больше девяти лет, он выглядел худым и бледным, как почти все дети его возраста в приюте. От ежедневной ячменной похлебки с разбавленным киселем у него запали щеки. Рупперта трясло от негодования. Разве он мало средств выделяет для помощи сирым? Разве  ни один щедрый меценат не может взять под свою опеку такое угодное богам место?
[indent] - Безусловно, Эльза сильно Вас выручила, - с трудом скрывая нарастающий гнев, проговорил барон. - Но разве можно отрицать, что тех сил, что прикладываются для поддержания этого места, не достаточно?
[indent] - Всё так и есть, сир. Нам катастрофически не хватает глаз, чтоб углядеть за всеми детьми, а так же надежных рук...
[indent] За последние четыре года град уже дважды уничтожал урожай. На тех горожанах, чей достаток не зависел от воздела земли, это никак не сказалось - пока порт принимал корабли, город цвел. А вот многие крестьяне не могли прокормить свои семьи на родной земле и стремились за городскую стену, чтобы прислуживать барону или его людям. Увы, не всем удавалось приспособиться к новым условиям труда. Так рыночные площади и узкие улочки стали наводняться сиротами. Пользуясь опытом большой войны, что еще была в памяти горожан, детей старались пристроить в семьи, потерявшие своих собственных детей из-за голода и болезней. Большая война у многих забрала близких. Таким бедолагам город назначал опекунов. Чаще ими становились горожане из приближенных барона, но иногда и ремесленники, которые при этом прибирали к рукам имущество покойных родителей. В семьях, и без того уже больших, таким детям мало что перепадало. Их принимали, терпели и редко любили. Просто еще один едок, которого подкармливали лишь потому, что нужны были деньги.  Потому было решено открыть специальные приюты, где все дети были бы равны между собой. Но добровольцев вызвалось не много, и работы там всегда хватало.
[indent] - Я подниму эту тему на следующем Совете свободных торговцев. Думаю, это больше не проблема. Уверен, баронесса...кхм, княжна Ардингелли сочла бы за честь взять под свою опеку Ваш приют.
[indent] Рупперт знал, как жилось уличным детям, ему вспомнилось собственное детство. Зачастую они собирались кучкой в стороне от всех. Он рос грязным, драчливым сыном рыбака, но у него имелись, по крайней мере, родители. У княжны, безусловно, детство было беззаботным, ей невдомек, с чем сталкивались сироты каждый день. Однако, он верил тому, что видел собственными глазами: сироты считали ласковую госпожу Эльзу чуть ли не второй матерью или доброй старшей сестрой.
[indent] - Довольно, я видел достаточно. - тяжелая теплая ладонь барона легла на плечо девушки. На его сердитом лице появилось облегчение, едва он заметил светлую грудь в глазах Урсулы. Взяв на себя прощание с управляющим, он быстро вывел девушку обратно на рыночную площадь, и он еде долго шли в молчании. Рупперт шагал, зловеще громыхая сапогами по вымощенной камнем дороге, он заговорил первым:
[indent] - Я должен извиниться за то, что не поверил Вам. - мрачно уведомил он Урсулу, - И всё же Вы меня ослушались! У нас был уговор: Вы должны были поставить меня в известность о том, что хотите покинуть замок.
[indent] Несколько вопросов все еще не давали ему покоя, один из них, конечно, почему Урсула сочла возможным нарушить условия их сделки? Но он вовремя остановил себя, не желая вновь возвращаться к неприятному разговору. На сегодня уже хватит боли и переживаний. Барон неожиданно усмехнулся, убедился, что теперь за ними некто не следит, и одной рукой осторожно обнял девушку за талию, а другой взял под локоть.
[indent] - Теперь, когда Вы сняли черное, Вам не помешало бы обновить гардероб, не так ли? Платье госпожи Морвенны, безусловно, хороши, но она куда выше Вас и куда менее... - Рупперт мягко намекнул на плотно облегающий лиф платья, - ...куда менее фигуристей. Мы можем пригласить швею, чтоб она сняла мерки. Заодно, вы обсудили бы все детали подвенечного платья. Как думаете, она справится за две недели?

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] - Не только Вам одной следует поучиться этому. - внимательно выслушав девушку, он выдержал длительную паузу и подытожил. Разочаровался ли он в ней вчера? Нет! Он был зол на себя, на то, что не смог уследить, в очередной раз позволил монтегранке одурачить себя. Рупперта всего трясло от мысли, что он позволил женщине обвести себя вокруг пальца. В собственном доме! Не мыслимо! Тем не менее, одно дело тихо сгорать от злости вдалеке от нее, а другое вести под руку, замечая, с каким восхищением глядят на них прохожие, и беседовать о том, что на душе. - Но предупреждаю Вас: не пытайтесь больше бежать. Он издал резкий звук, который можно было расценивать как смех: - Та комната на втором этаже такая старомодная! Вы заслуживаете гораздо более роскошных помещений...
[indent] Но она этого заслужила, и Рупперт не собирался менять своего вердикта. Урсула Ардингелли заслужила его гнев! Она заслужила гораздо большего после того, что сделала. Однако, трогательная речь и сегодняшняя прогулка по городу заставили его смягчиться, но это не надолго, и барон прекрасно это понимал. Если он сейчас уступит ей, а через пару дней между ними вновь вспыхнет скандал, что подумают слуги? Они просто не узнают своего хозяина, истеричного, как беременная прачка. Рупперт слышал, что всю ночь на кухне только и разговоров было о том, как жестоко поступил барон со своей молодой невестой, а стражники делали ставки, как скоро он выпустит ее на волю. Честно говоря, Рупперт не мог себе в этом признаться, но его волновало вот еще что: там, за стенами замка, она оказалась совсем одна, без защиты. Увы, Мартьер населен не только добродушными тучными торговцами - Мартьер город так же контрабандистов и пиратов. Сколько хорошеньких девичьих душ было загублено на этих улицах? Под маской черной похоти никто не будет разбираться, княжна пред тобой или просто служанка. Или травница. Рупперту, как барону, приходилось часто судить насильников. И жестоко каралось эту преступление во многом потому, что после пережитого девушки в большинстве своем не могли никогда вернуться к прежней жизни. Для общества они становились грязными, греховными, не достойными любви. Многие их них кончали с собой. Потому, барон Оксли наказывал за насилие не мягче, чем за убийство. От одних мыслей о том, что с Урсулой может случиться нечто подобное, у Рупперта сжимались кулаки и он едва мог дышать.
[indent] Мысли о скорой свадьбе значительно оживили княжну. Рупперт искренне не ожидал, что она воспримет эту весть с энтузиазмом, пророчил, что девушка, по обыкновению своему, вновь  начнет с ним торговаться. Потому, услыхав приглашение посетить ее покои после ужина заставили барона очень удивиться. Вот ведь проклятье! Головой он ведь понимает, что она ловит его на удочки этих маленьких женских хитростей,  но стоило ей прикоснуться к нему и посмотреть на него призывным взглядом и он потерял свою рассудительную голову. Похоже, что эта девочка знает, что делает...
[indent] - После ужина? - широко улыбаясь переспросил он. - Даже не знаю, у меня еще много дел... А, хотя, да, Вы правы, времени совсем мало! Дела подождут! Могу я, черт побери, провести две недели со своей невестой?
***
[indent] На ужин Рупперт не явился. Госпожа Морвенна сказала Урсуле, что они с Сивортом работают над чем-то в городской ратуше. Однако, в спальню на втором этаже барон пришел веселый, расслабленный, в прекрасном расположении духа, и от остатков ужина отказался. Он велел подать вино и фрукты.
[indent] В этих покоях уже давно никто не жил, потому слуги слегка перестаралась с камином, и сегодня здесь было необычно жарко. Всего одно-единственное маленькое окошко было приоткрыто, и прохладный вечерний воздух не часто баловал присутствующих. Царил полумрак, основным источником света был распаленный камин и высокий подсвечник на столе между бароном и княжной. Рупперт сидел полулежа на тахте, одна его нога стояла на полу, другая запрокинула на колено, в руках желтоватые листы - списки гостей со стороны Монтеграна. Он ворочал их, бормотал что-то себе под нос, а потом наконец отложил в сторону и с нескрываемым восторгов воскликнул:
[indent] - Какой чудесный почерк! Да это же настоящая каллиграфия! Большинство известных мне женщин и читать учились без особого желания, а Вы еще и писать умеете. Кто Вас научил?
[indent] Он отпрянул от спинки тахты, в которую, казалось, почти врос, пока читал, и выпрямился, сложив руки перед собой на коленях. Одет барон был в простую льняную рубаху и кожаные бриджи. Урсула сидела на краю кровати, прямо напротив него. Он глядел на нее молча и всё гадал, от чего ее щеки раскраснелись. От необычайной духоты или от смущения? На ней было надето… Всемогущий Круг, на ней была ночная рубашка Ровенны, дорогой наряд, выписанный из Ардонеи, заставивший даже Рупперта поднять бровь. Но Ровенна так и не успела насладиться подарком, так как уже покинула дом. Должно быть, слуги предложили княжне примерить эту совсем новую вещь, и она не отказалась. Поверх было надето платье цвета Мартьеры - глубокий красный бордо. Оно туго облегало верхнюю часть тело, завязывалось под грудью, а тончайшая ткань юбки ложилась на бедра и ноги множеством изящных складок. Урсула смотрела на него с удивлением и настороженностью, и сердце Рупперта сжималось под этим взглядом.
[indent] - У меня тоже есть для Вас кое-что. Насколько я помню, Вы любите не только писать, но и читать? Мы с Вашим отцом давно ведем переписку по поводу брачного контракта. Надеюсь, Вы то уж понимаете, что браки заключаются не на небесах, а на бумаге? - последняя фраза звучала как-то громче, и злее, чем он на то рассчитывал. Потому, чтобы сгладить ситуацию, он попытался изобразить добродушную улыбку. Перед ними, почти во весь стол расстелилось полотно. Длинный свиток заключал в себе все статьи, составляющие приданое княжны Ардингелли, обязанности супруга, как ее защитника, а так же весьма интересные формулировки, суть которых означало только одно: необратимый и навечный приговор к жизни жены и рабыни. "Госпожа Урсула Ардингелли лишается права распоряжаться своим имуществом, землями и деньгами, полученными по праву наследования или регентства, без разрешения супруга Рупперта Оксли. Наследования или регентства. Глаза Рупперта расширились, а затем сузились с искоркой озорства. - Почитайте внимательно, княжна. Возможно, Вы захотите добавить что-то от себя прежде, чем я отправлю это в Монтегран?

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] - Я не суеверный! - будто тост, проговорил Рупперт, поднял над столом кубок. По глазам Урсулы было ясно, что она ждала чего-то подобного. Она говорила, и говорила, заведенная, как юла, а Рупперт все прикладывался и прикладывался к своему кубку, иногда покачивая понимающе головой, иногда округляя глаза, будто он удивлен, но единственное, чего он сейчас хотел, это встать, схватить эту хитрую девчонку, заломить ей руки и закрыть рукой ее маленький рот. Уж лучше бы она и вправду держала язык за зубами. Но, Рупперт решил для себя, что если уж в маленьком выдуманном королевстве грез княжны Урсулы он и будет разбойником, не достойным уважения и честности, то самым галантным и вежливым. - А..а. Кроме Ардингелли кто-то правил Монтеграном? Возможно, всё дело в том, что они никогда не пробовали... - попытался перевести всё в шутку Рупперт, но не выдержал и слабо захрипел. Ладонью он провел от влажных волос до щеки, закатил глаза и вновь откинулся на спинку тахты. Конечно, он знал об этом с самого первого дня, как только прибыл в Мартьер. Это была очередная его ошибка. Он решил, что если будет играть в кошки-мышки с княжной, то она скоро сдастся, но похоже, она слишком свято верила в легенды своей земли, и не понимала в какую серьезную заварушку они с отцом попали. Урсула явно нервничала. Она мерила комнату шагами за его спиной, и он чувствовал только ее нежный аромат, который в разогретом воздухе ощущался еще сильнее. Урсула попала в большую беду, но пока не осознавала этого. Ее отец заключил сделку, получил полагающееся, но решил оставить Оксли без его доли. Рупперт наказывал за меньшие проступки. Но кого? Не припомниться, чтобы он воевал против женщин и детей.
[indent] Барон смотрел прямо перед собой, и даже не повернул голову, когда она присела рядом. Он сам этого хотел. Он сам привез ее сюда. Он настаивал на том, чтобы она сняла черное. Но он не ожидал, что будет чувствовать себя так, словно железные когти разрывают его грудь. Как будто у него вырвали все внутренности и накрутили их на деревянные колеса чертовой повозки. Как будто последний отблеск света погас в его душе. Его челюсти сомкнулись, придав лицу выражение горечи. Он чувствовал себя преданным, хотя и не имел на это права. Разве он не знал, что его не примут в Монтегране? Знал, но ему, честно говоря, было на это наплевать. Как он любил повторять: его не обязательно любить - достаточно бояться и уважать. Но проклятие! Если она думала, что одурачить его так легко, ей придется передумать.
[indent] Урсула замолчала. Громкий стук его сердца резко прервался. Его лицо выражало только твердость и разочарование:
[indent] - Когда Вы собирались мне сказать? Насчет завещания. Когда Вы собирались открыть мне свою очередную ложь? До или после нашей свадьбы?
[indent] Злость. Обида. Предательство. Он сконцентрировался на злости. Это было понятнее всего.
[indent] - Ваш отец обещал мне Монтегран в качестве приданого. А я всегда забираю то, что принадлежит мне. Не хотите отдавать его мне в руки? Я заберу его из Ваших рук.
[indent] И он поднял руку на уровне ее лица, открытая ладонь, призывающая к молчанию. Его глаза потемнели, но выражение лица было твердым, как гранит, и абсолютно непроницаемым.
[indent] - О каком доверии Вы говорите? - ледяным тоном спросил он. - Я женюсь на лгунье. Я не слышал от Вас и Вашего лживого отца и слова истины. Он знал, что его реакция чрезмерна, но темные эмоции, которые бурлили сейчас в его крови, не были ни рациональными, ни управляемым. Они охватывали его всякий раз, когда он слышал, как госпожа Урсула смела возражать ему. Ее хотелось немедленно покорить. Стоило ему едва взглянуть в ее строгий взгляд с вызовом, на этот острый вздернутый подбородок, как он тут же представлял ее обнаженной и лежащей под ним.  Он воображал эти разрумяненные щеки и приоткрытые губы: — Рупперт...
[indent] Внезапно он почувствовал поток холодного воздуха. Маленькое окно, открытое совсем чуть-чуть, выбило потоком ветра, и сейчас оно оказалось распахнутым настежь.
[indent] - Вы не готовы стать моей примерной и верной женой, Урсула. - он придвинулся совсем близко, достаточно, чтобы заметить, как она разволновалась, и жилка на ее шее забилась. Она нервничала? Он пристально наблюдал за ней, настолько пристально, что заметил, как ускорился ее пульс. - Я не могу Вам доверять, а доверие я ценю выше всего в этой жизни. Сделка? Да, пожалуй. Последняя. За эти две недели перед свадьбой Вы докажите мне свою безоговорочную преданность, и если это будет так, после свадьбы Вы не услышите от меня и слова по поводу Вашего несчастного княжества. Как и когда это произойдет - буду решать я, единственное условие - Ваше безоговорочное послушание. Клянусь, я не наврежу Вам, если Вы так боитесь за свою невинность. - будто противореча своим словам, наклонился ниже к пульсирующей жилке на шее, опустил руку, и будто случайно слегка задел ее грудь. Каждый его нерв напрягся, но он был уверен, что Урсула сейчас чувствует нечто совершенно иное. - Свадьба случиться в любом случае, Урсула. Но только Вам решать, насколько долгой будет Ваша семейная жизнь.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] Урсула не поддалась его напору. Его слова больно ранили ее, и она отстранилась. Рупперт мрачно смотрел на нее со спины. Она то дерзила то жаловалась, пытаясь поочередно задеть самолюбие барона. Но он ее не слушал: слова доносились до его ушей, но пролетали мимо. Он только смотрел. Смотрел, как содрогаются ее плечи, как переливаются в свете камина каштановые волосы. Прямо как в тот самый первый раз, когда он встретил ее в главном зале замка ее отца. Она тоже была очень смелой и прямой. Он должен был отпустить ее сразу по прибытию в Мартьер, как и советовала Морвенна. Якопо был уже достаточно наказан, а у девчонки нашелся бы благовидный предлог расторгнуть помолвку, ссылаясь на то, что барон вел себя с ней грубо и недостойно. А Рупперт? Он бы, конечно, показательно оскорбился, но затем напомнил бы Ардингелли о долгах, и его самолюбие было бы отомщено. Женился бы на женщине из родных земель, лучше на вдове. Нет, он бы предпочел не жениться вовсе!
[indent] Рупперт старался изо всех сил обуздать свой нрав, и это было ох как не просто. Оказалось, что Урсула обладала таким же скверным характером, как и ее отец, хотя ее внешность и манеры вводили в заблуждение и говорили о противоположном. Рупперту хотелось злобно подметить, что песню про мертвого братца он уже слышал, и, что бы разжалобить его, ей придется придумать что-то новое. Хотел напомнить, что там, в каюте капитана, она сама раздвинула ноги достаточно охотно, и он был на волосок от того, чтобы не воспользоваться ее предложением. Но у него хватило мозгов не совершать ошибку. Ошибку, которую он бы с радостью теперь исправил. Он действительно часто менял маски, одна услужливей и миловидней другой, плутовал и играл с чужими чувствами. Однако, ему никогда не приходилось изображать вожделение. Тем более, рядом с ней. Урсула могла критиковать его, - во многом заслуженно, - могла обвинять во всех злейших грехах, но она не смела упрекать его в неискренности, когда он целовал ее, когда ласкал ее нежную кожу, когда касался там, где, возможно, не касался никто.
[indent] Решив, что беседа затянулась, он решил просто молчать. Что бы она не сказала - будет только больнее. Что бы он не сказал - будет только хуже. Рупперт крепко сомкнул губы. Последнее, чего сейчас хотела бы услышать Урсула, это природу его истинных намерений. Не в ее теперешнем настроение.
[indent]- И после этого вы говорите что женитесь на лгунье?
[indent]  В отчаянье он взъерошил влажные волосы и тяжело вздохнул. Какое-то странное чувство отрешенности и неминуемости всего происходящего охладило его голову.
[indent] - Да, я женюсь. - спокойно сказал Рупперт, когда она договорила. Железное самообладание вновь вернулось к нему.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] Она поднялась на ноги и Рупперт последовал ее примеру. Барон молча наблюдал за тем, как она собирает свитки, искренне желая, чтобы его жизнь после не разбилась на две части: одна Урсула, укрытая, подобно доспехами, холодным благочестием, остается здесь, за закрытыми дверьми, а другая - там, снаружи, на узких уличках Матьера, улыбается ему мягкой застенчивой улыбкой. Его взгляд скользнул по ее рукам, и он машинально подставил свои, когда она протянула ему бумаги:
[indent] - Ну, вообще-то, требуется. В контракте ставится четыре подписи... - зачем-то ответил он и уголки его рта приподнялись. Взгляд его снова упал на тонкую сорочку, которая едва прикрывала грудь. Она поднималась и опускалась всё чаще, и Рупперту стало очевидно, то Урсула близка к тому, чтобы сорваться. Вот болван, она же имела ввиду совсем другое! Когда это действительно требуется - из него слова не вытянешь. Да еще и этот двусмысленный взгляд...
[indent] — Уже время позднее, доброй ночи вам! - дверь перед его носом захлопнулась. Так до конца не осознав, что произошло, барон прижал к груди ворох бумаг и молча пошел к лестнице на первый этаж. Выпрямившиеся, как струна, стражники у дверей с облегчением выдохнули.
[indent] - Я же говорил! Готов десять серебряных.
[indent] В отличие от княжны, Рупперт этой ночью почти не спал. До утра ему нужно было переделать письмо князю Якопо, ведь тот контракт, что барон сегодня представил своей невесте, был ни чем иным, как подделкой, созданной специально, чтобы заставить княжну признаться во лжи. Ардингелли в своем последнем письме объяснился с Руппертом и строго наказал, что  документ, содержащий требования, противоречащие законам Монтеграна, не будут иметь силы в Разливе. Князь так же намекнул на то, что политические интриги барону Оксли придется крутить в собственной спальне. Так что вместо сна Рупперт старательно выводил на бумаге слова: "...за Урсулой Ардингелли остается право распоряжаться имуществом, землями и деньгами, приобретенными в результате наследования или регентства. Урсуле Ардингелли запрещается распоряжаться имуществом, землями и деньгами Рупперта Оксли без разрешения последнего." Вся беда в том, что она слишком юная и впечатлительная. Знал бы Рупперт, что всё вновь закончится скандалом, то так бы не рисковал.
***
[indent] Солнце стояло уже высоко над горизонтом, когда, широко шагая, барон появился в столовой. Он разобрался с почтой засветло, и намеревался открыть карты перед Улсулой за совместной трапезой. Однако, на сей раз настал через княжны упрямиться. Барон распорядился привести ее немедленно, хочет она того или нет, и Морвенна охотно приняла его просьбу. Но уже через полчаса вернулась весьма оживленная и взволнованная.
[indent] - Б-барон... - прохрипела она, - Госпожа... Я хочу Вам сказать, она...
[indent] - Где она?
[indent] - Она наверху и... - женщина отрицательно покачала головой. Рупперт тут же отбросил в сторону салфетку, которую все это время мял в руках, и побежал к лестнице. Подтвердились самый худшие опасения: девушка лежала на кровати ни живая, ни мертвая. Она все еще шевелила губами, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять - она вот-вот потеряет сознание. Глаза ее были закрыты, ресницы быстро неподвижны, губы красные, как и щеки,  и чуть приоткрыты, будто она бормочет молитву. В полном недоумении, Рупперт приблизился к постели и тихо позвал:
[indent] - Княжна? - она слабо повернула голову на его голос. Рупперт взял ее за руку - ладонь была влажной и горячей. - Урсула!
[indent] Тут ладонь ее обмякла и его руке и княжна потеряла сознание. Лоб ее покрылся капельками пота.
[indent]- Что с ней? - Руппепрт метнул озабоченный взгляд в сторону мачехи, та лишь развела руками:
[indent] - Она была слабой с самого утра, а потом сослалась на усталость и провалилась в сон...
[indent] - Разве Вы не видите, что у нее жар? Пошлите в город за травницей! Княжну нужно раздеть от мокрой одежды и омыть! Нет! - тут же заставил он остановится засуетившихся слуг. - Не прикасайтесь к ней! Привезти сюда ее служанку, Контессину...
[indent] Опираясь на свой опыт, Рупперт заподазривал отравление, ведь даже в его замке некоторые обрадовались бы ее смерти. Рупперт не винил этих людей и воспринимал как равных себе, потому доверять жизнь Урсулы не вверял никому. Двое суток прошло с тех пока, как она закрыла глаза, и признаков выздоровления пока не наблюдалось. К счастью, и версия с отравлением не подтвердилась. Яд убил бы ее гораздо скорее. Всё это время рядом с ее постелью в кресле сидел Рупперт. Иногда, когда она тихо спала, он нежно сжимал ее ладонь. Иногда она металась в бреду, и тогда Контесс давала ей один-два глотка чая, сваренного из специальной травы, произрастающей только в Разливе. "Родная Земля ее заврачует или заберет" - как-то жутко говорила служанка. Правда, хуже Урсуле не становилось, потому барон не возражал против чая.
[indent] Он опять винил себя. Ему не следовало огорчать ее! Не следовало оставлять в ту ночь одну! Его долг перед ее отцом - оберегать ее, даже от самого себя. Контесс ушла менять воду и стирать вещи своей госпожи.  За окном уже было темно и мужчину тянуло ко сну. Потому Рупперт встал на ноги, размялся, прошелся по комнате, разглядывая разные невинные амулеты, что служанка сделала для Урсулы: большинство из них были плетеными и изображали причудливых человечков. Внезапно Урсула забормотала во сне и задвигалась. Стараясь не упускать таких моментов, барон приблизился и коснулся ее щеки. Кажется, жар понемногу спадает. Нет, сегодня она уже не проснется. Надеясь немного поспать, пока не вернется Контесс, Рупперт лег рядом и прикрыл глаза.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] Облака золотого тумана. Он колыхается над ним, вокруг него. Сквозь туман проглядываются голубое-голубое небо, такое пронзительно голубое, какое только можно себе вообразить. Рупперт расслабился и мягко уплыл в туман. - Держи меня... - послышался игривый голос Урсулы откуда-то из глубины тумана. - Не давай мне убежать...
[indent] - Я буду держать тебя. - попытался ответить Рупперт, но язык не слушался его. Губы шевелились, но вместо слов вырывался сплошной рокот, громкий, но затихающий со временем в эхо. Какие-то случайные звуки порой нарушали тишину: смех Урсулы, шуршание ее юбок, ее легкие шаги. Она была где-то поблизости, она убегала от него. - Догоняй, догоняй... Время перестало существовать. Не стало ни прошлого, ни настоящего. Будто охотник по следу зверя, Рупперт пробирался сквозь туман, идя по голосу своей невесты. - А где священник, Рупперт?
[indent] - За священником я не посылал! - Священник нужен, когда кто-то женится или умирает... повсюду слышался ее шепот. - Мне нужен священник, Рупперт...
[indent] - Но ты не умираешь!
[indent] Рупперт напрягся всем телом и попытался побежать туда, откуда слышался голос, но тело будто налилось свинцом. Едва управляя ногами, он вышел на залитую солнцем базарную площадь. Голос Урсулы здесь умолк. Группа юношей лет пятнадцати. Среди них, о Великий Круг, это же был он! Рупперт видел сам себя. Он тогда уже выделялся среди сверстников высоким ростом и высокомерным взглядом. Молодой Рупперт стоял, скрестив руки, лицом к лицу с рябым парнем-сверстником. Волосы у парня были темного цвета. Юноши о чем-то спорили, даже бранились. Взрослый Рупперт подошел ближе.
[indent] - Ты - рыбацкое отродье, обыкновенная чернь! - вторил темноволосый парень, - Кто дал тебе меч? От него воняет рыбой! Меч нужно заслужить, отродье шлюхи! [float=right][/float]
[indent] Рупперт сжал кулаки, и его молодая копия поступила точно так же.
[indent] - Закрой свой грязный рот и возвращайся домой, князёк. Здесь тебе не Разлив! - выкрикнул молодой Рупперт. - Или я убью тебя!
[indent] - Ой, ой, ой, как страшно. Рыбачек собрался меня убить за то, что я сказал правду! - рассмеялся мальчишка. - А знаешь ли ты, что делают с теми, кто украл чужое оружие в моих землях? Их казнят! Откуда у тебя твоя зубочистка, рыбачек?
[indent] Тут мальчишка обратился к своим друзьям, что все это время стояли вокруг, сложив руки на груди, и хохотали, пока их предводитель, явно княжеский сынок, нападает одного из жителей порта. Он явно искал поддержку, и эту поддержку ему давали с лихвой. - Вас не удивляет, как хорошо он машет своей зубочисткой? Всё очень просто: он вор и убийца. Он закалил свой краденный меч в телах невинных.
[indent] - Побойся слов своих, - процитировал молитву юных Рупперт, - Ибо они ведут в...
[indent] - Заткнись. Довольно нас дурачить. Ты смелый со своими контрабандистами. Так попробуй сразиться со мной. Мой отец - князь! Я родился с мечом в руках! Я родился убивать шваль на подобии тебя...
[indent] Мальчишка выхватил свой меч, но юный Рупперт оказался проворней, легко отразив выпад. Зеваки вокруг низ расступились. Не успели подростки обменяться дюжиной ударов, как всем  стало ясно - силы не равны. Темноволосый мальчик бился как истинный зверь, яро, со всей отдачей, в то время как рыбацкий сын будто танцевал, не прикладывая особых усилий. Он просто играл с юным лордиком. И это выводило темноволосого из себя. Он устрашающе кричал от злости, лицо его покрывалось потом. Рупперт же был спокоен и улыбчив, дыхание его даже не участилось.
[indent] Еще несколько ударов металла о металл, и Рупперт выбил из рук противника оружие. Приставив острие своего меча к груди темноволосого парня, он поверг его на землю.
[indent] - Ну и что теперь скажете, м-лорд? - спросил он, приставив лезвие к самому горлу противника. - Проси прощения!
[indent] И тут все пространство площади заполонил мелодичный женский голос, его слышал как и Рупперт, так и молодой Рупперт. - Они не примут Вас в качестве правителя. Вы для них чужак. Они быстро поймут... Всё, что Вам грозит... Узурпатор! Рупперт с мечом болезненно скривился, и с силой зажал уши, его лицо исказилось маской боли.
[indent] - Убирайся к дьяволу, шлюхин сын! - прохрипел его противник, перехватывая оружие. - Жалкий червяк! Будем драться снова! Ну, поднимайся. Лежачего не бью!
[indent] Среди мертвецкой тишины, Рупперт, наблюдавший со стороны, ели слышно прошептал: - Урсула. Юный Рупперт поднялся на ноги, без всякого страха посмотрел на оружие, направленное на него, развернулся и пошел прочь. И тут в самый последний момент темноволосый парень поднял меч и с силой ударил в то место, где была шея молодого Рупперта. Раздался нечеловеческий крик. Темноволосый юноша и топа обернулись. Никого не было. Туман начал сгущаться, Рупперт больше не видел того, что происходит на рыночной площади, но он точно мог сказать, кому принадлежал тот крик.
[indent] Ее лик предстал пред ней в образе прекрасного небесного ангела во много раз больше него. Он совершенно четко видел ее лицо. Она выглядела такой беззащитной, такой беспомощной и обессилившей, что у Рупперта сдавило грудь. Он протянул руку к лицу в небесах и ощутил божественную нежность.
[indent] — Простите, Рупперт, не хотела вас разбудить.
[indent] И тут он понял, что проснулся. Рупперт запустил пятерню в свои запутанные волосы. Сколько он спал? Чувствовал он себя, как кажется, хуже больной невесты. Последние двое суток ему только уловками удавалось прикорнуть рядом с Урсулой, пока Контесс не видит, но обычно он пытался спать в кресле, что тоже то еще удовольствие. Княжна сидела на краю постели и мило улыбалась. Мужчина нерешительно улыбнулся ей в ответ. Выглядела она значительно лучше, но что-то делало ее значительно старше настоящего возраста. Должно быть, она тоже почти не спала все это время. К ней вернулся прежний цвет лица. В общем, она стала еще прекрасней, чем была.
[indent] - Как Вы себя чувствуете? - резко поднявшись на локтях, спросил Рупперт. - Зачем Вы меня меня спасли?

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] - Зачем Вы встали, немедленно вернитесь в кровать! Вы еще так слабы! - Рупперт резко поднялся и запротестовал. Он смотрел на нее озабоченным взглядом, приложил ко лбу ладонь и почувствовал - жар еще не сошел окончательно.
[indent] Она назвала себя хорошей женой, как он проспал тот момент, когда они успели пожениться? От этих мыслей Рупперт едва заметно улыбнулся, и его лицо значительно смягчилось. — Так что за сон вас так терзал? С кем вы ругались?
[indent] И правда. Рупперт очень явственно вспомнил свой сон. Неужели, он говорил сквозь дрему? И что же она услышала? Он говорил о ней?
[indent] - Мне снился один эпизод из моего юношества. Странно, я готов руку на отсечение отдать, что в жизни всё было по другому... - Рупперт смотрел куда-то в сторону нахмурившись. По глазам его было ясно: он вспомнил. Вспомнил, и был ошеломлен. - А что снилось Вам? Вы тоже много говорили во сне... В основном, это были молитвы. Но мне любопытно послушать, о чем Вы грезите.
[indent] Их непосредственную беседу нарушила Контесс. Она, как и Рупперт сокрушалась о том, что хозяйка встала с кровати, а так же принесла ей куриный бульон. Рупперт провел Контессину многозначительным взглядом, они заговорчески переглянулись.
[indent] — Похоже, вы ей уже нравитесь,
[indent] - Да, похоже на то! Мы немного поболтали с Контесс, пока я помогал ей Вас мыть... - и тут же он буквально кожей поймал на себе испепеляющий взгляд служанки. - Мыть Вами волосы! - поправил он себя. Пока княжна ела свой суп, а Контесс расчесывала ее волосы, Рупперт молчал. Он даже отказался от сыра. Зато, стоило служанке уйти и унести за собой посуду, Рупперт взял княжну за руку и поднял на ноги. Зачем это было нужно? Он прекрасно знал, что она еще слишком слаба и встать не сможет. А значит, ее место - в постели. Будто прочитав мысли в его глаза, Урсула предложила сама:
[indent] — Может, вам было бы удобно выспаться здесь?
[indent] Рупперт смущенно откашлялся. Он был мужчиной, привыкшим тратить тысячи слов, чтобы в долгой пикировке с женщинами добиваться заранее понятной цели. А тут Урсула уже в который раз сама предлагала ему свою благосклонность. Свеча уже сгорела дотла, а значит, было уже довольно поздно. Барон спрыгнул с кровати только для того, чтобы бросить в камин поленьев, и тут же вернулся обратно. Он растянулся на кровати и положил руки под голову. Выглядел он как довольный сытый кот.
[indent] - Какая скверная идея, госпожа, - иронично улыбнулся он, - Уже даже крестьяне за стеной болтают о том, что я слишком часто бываю в Ваших покоях! Однако, как мне еще убедиться, что Вы действительно остаетесь в постели до полного выздоровления? Придется мне остаться... И развлечь Вас своим обществом! Клянусь, я не встану с этой кровати, пока Вы не выздоровите!
[indent] По-началу между ними было не менее полтора метра пледа. Но чем больше Рупперт рассказывал ей про Изумрудную Гавань, о своем путешествии в Ардонеи, легенду о Биляле-Льве и прочие увлекательные истории, которые он только мог вспомнить или придумать, тем меньше места оставалось между ними. Когда угли в камине уже почти догорали, и в комнате царила полутьма, Урсула уже лежала на его груди. Не смотря на холод и отсутствие света, Рупперт боялся пошевелиться, только бы не потревожить ее случайно. Мужчина лежал, неподвижно, как статуя, прижимая к себе хрупкое горячее тело, наслаждаясь ее близостью, но боясь заснуть или пошевелиться, чтобы не выдать себя случайно лаской или сорвавшимся во сне словом. Болезнь взяла свое -  дыхание княжны приобрело ровный, спокойный ритм, она глубоко спала. Рупперт глядел на тени, мечущиеся по стене. Его подбородок покоился в ее каштановых волосах, и он все еще боялся двинуться, опасаясь, что она поймет, что он не спит, и проснется сама, чтобы спросить его об это, как тогда, в борту "Марии-Селестии". Стоило ему только опустить глаза, как взору его открывалось по детски миленькое личико спящей Урсулы и ее белоснежная шея. Неумолимое влечение заставило его наклониться и почти незаметно поцеловать это нежное место, после чего он погрузил свое лицо в воздушную мягкость ее волос. И только после этого задремал.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] Руппер проснулся от сладкого меда на своих губах. Княжна, видимо, потеряв сон, и забыв, где она находиться, прижалась губами к его рту. Губы барона, тут же раскрылись в ответ на такую смелость, и его язык погрузился в упоительную сладость ее рта. Он рукой обхватил ее талию, прижимая княжну к себе со всей силой страсти.  Ее поцелуй был неумелым, и взгляд барона был устремлен только на ее лицо, на ее горящие щеки. Подол ее ночной рубахи будто сам собой завернулся вверх, и единственной преградой между ее мягким телом и его пальцами было тонкая простыня. Даже эта преграда не воспрепятствует удовлетворить жажду мужчины, которую княжна сама так неосмотрительно возбудила. Биение в дверь казалось Рупперту биением его собственного сердца, и потому через минуту он услышан отрезвляющий голос своей мачехи:
[indent] — Барон, вам письмо! - полная грациозной выдержки Морвенна смотрела на него, даже не обращая внимание на княжну, застенчиво прятавшую голову за его плечами. Рупперт глядел на нее, едва оторвавшись от губ невесты, с непроницаемым и бледным, как мрамор, лицом.
[indent] - Спасибо, матушка! - кивнул он головой, принял конверт, и когда их руки почти соприкоснулись, в лице Морвенны читалось какое-то волнение. Барон поспешно открыл письмо, пробежался глазами и лицо его преобразилось. На его щеке дернулся мускул.  Он повернул лицо к окну, надеясь, что утренний свет скроет это. - Очень хорошо, дьявол принимает его условия... ответил Рупперт на содержание письма и кивнул управляющей замка, и она, извинившись, ушла. Первым делом Рупперт откинул свиток в сторону.
[indent] Он вернулся к девушки позади него, и навис над нею всем телом. Лишь его локти, упершиеся с обеих сторон от ее головы, препятствовали ему обрушиться на нее всем весом. - Теперь всё решено, госпожа Урсула!  - прохрипел он, - Ваш отец подписал контракт.
[indent] Рупперт опустил на нее свое крепкое тело, и что-то твердое коснулось живота девушки. Всем было известно, что Оксли никогда не вступал в битву, не продемонстрировав врагу свое оружие. Но теперь он уже чувствовал себя победителем, все еще не захватившим неприступный бастион. Он наклонился вперед и провел языком по ее сомкнутым губам, пока они сами не ответили на его поцелуй. - Непостоянное дитя. - шептал он. - Чьи еще ласки ты предпочла бы моим? Разумеется, я не позволю больше нас тревожить!
[indent] Пока она не успела ответить, жар пальцев Рупперта растекается по всему ее телу. Их никто больше не потревожит; да даже если сюда ворвется вся армия Разлива, он не отпустит ее! Рупперт поднял ее лицо двумя пальцами за подбородок, изучая его черты, искореженные новыми чувствами, а затем скользнул губами по нежнейшему овалу ее щеки, тем самым получив в безраздельное обладание ее нежную шею. Рупперт притянул вверх подол ее рубахи и прошептал на ухо:
[indent] - Давай снимем это, милая? -  в это время его пальцы гладили и дразнили отвердевшие соски ее груди.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] Урсула подняла руки вверх и он торопливо помог ей избавиться от этого совершенно ненужного клочка ткани. Он оторвался от нее со стоном, только чтобы встать на колени между ее ног и раздеться самому. Она сама просила его об этом, никаких больше упреков и обид, они играют наравне. А, может, игры и вовсе кончились!  Рупперт одним движением снял рубаху и обнажил зубы в улыбке. Перед ним открывалась чудная картина; он наслаждался ею ни раз в своих наваждениях. Перед ним лежала бледная темноволосая незнакомка, она смотрела на него из под потяжелевших век так, что Рупперт почувствовал благоговенный трепет. Он испытывал восторг. Он испытывал...
[indent] Рупперт снискал множество женских взглядов - от восхищения до ненависти. Но ни один взгляд не оказывал на него такое действие. Ни один взгляд не заставлял его наполнить легкие воздухом и расправить грудь. Не один взгляд не заставлял его чувствовать себя самым важным человеком в этом замке, в этом городе, а может и на всем континенте. Ни один взгляд не вызывал у него желание сделать все, чтобы загадочное сияния в глазах Урсулы оставалось навсегда. Рупперт мог привыкнуть к этому взгляду. Рупперт мог научиться жаждать этого взгляда. Рупперт мог сделать глупость ради этого взгляда.
[indent] Хотя княжна и была невинна, по крайней мере, она сама так утверждала, то, как она разглядывала тело Рупперта было далеко не невинным. Азартная улыбка на его лице сменилась напряжением. Он с силой сжал зубы, чтобы хоть немного утихомирить  волну похоти, пульсирующую под его кожей. Рупперт затаил дыхание, будто боясь спугнуть момент, если вдруг он окажется всего лишь очередным его сном. Его взгляд медленно скользнул по изящным округлостям гибкого прекрасного тела. Да, без сомнения, то черное платье ее портило, если скрывало такие сокровища. Она была даже прекрасней, чем он себе представлял. У нее были длинные ноги, тонкая талия и упругая точеная грудь. Но ее кожа... То, что заворожило Рупперта больше всего, все это время не было скрыто от его глаз, однако, он и не обращал внимание насколько гладкая, безупречная, цвета только что снятых сливок, кожа была у его невесты. Сейчас ее лицо и плечи покрывал нежным розовый румянец. К ней хотелось прикасаться, припадать губами, раз за разом убеждаясь какая она бархатная на ощупь.
[indent] Руки Рупперта дрожали, когда он встал на колени и начал расшнуровывать брюки. Кажется, это смутило девушку и она отвела взгляд, тогда Рупперт тронул ее за подбородок, как тогда, впервые, в доме ее отца, и повернул к себе.
[indent] - Нет. - произнес он хрипло. - Не отводи взгляд. Смотри на меня! Иди ко мне, откройся мне!
[indent] И будто в подтверждение своих намерений, он прильнул к ней, и их обнаженные тела, влажные от пота, хотя огонь в камине давно погас, впервые соприкоснулись. Губы Рупперта прошлись по губам невесты, по ее щекам, коснулись кончика уха, так, что можно было почувствовать горячее неровное дыхание мужчины. Он был нетерпелив, как ребенок, но старался сдерживать себя, так как понимал, что если он слишком поторопится, Урсула может испытать некую боль, которая вовсе не совместима с его представлением о занятие любовью. Он вернулся к ее губам, и поцелуй был долгим и настойчивым, давая ему время пройтись требовательными пальцами везде, где он все это время только воображал: влажная ложбинка между грудями, плоская поверхность живота, округлые бедра, затем он слегка раздвинул их, и его рука обрела покой в изумительной мягкости завитков между ее ног. Если бы Урсула раскрыла глаза, то увидела, что лицо Рупперта залилось краской, будто он неопытный юноша на пороге становления мужчиной. Пальцы его скользнули между двумя влажными лепестками, и внезапно Рупперт отринул от поцелуя. Его лицо застыло над ней, ее глаза напоминали звезды в небе, заждавшемся конца ночи. Вот она какая. Урсула Ардингелли. Горячая, влажная, зовущая. Она готова для любви. Свободной рукой он коснулся ее губ, затем погладил пальцами щеку.
[indent] - Если хочешь, мы можем остановиться в любой момент. - прошептал он, пока его другая рука касалась ее внизу так, чтобы сделать ее восторг еще острее, еще рельефней. Он знал, что она не остановится. Только не эта девчонка! Если он что-то и уяснил для себя по поводу Урсулы Ардингелли, так что то, что она не собирается уступать ему, и от этих мыслей его пробивала невероятная дрожь.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.

[indent] Рупперт держал ее  в своих руках, будто ребенка, когда три волны смущений, возбуждения и удовольствия прошлись по ее телу. Он почувствовал ее пальцами и... И все одного взгляда было достаточно, чтобы кости превратились в желе, а мышцы налились статью. Она смотрела на него взглядом, уже осмелевшим, по его телу, и он ощущал, как кожа его буквально вспыхивает.
[indent] - Я здесь. - произнес он, обхватив ее голову ладонями. Он наклонил голову, наслаждаясь, смакуя ее рот своим. Она испытала высшей степени разрядку, но это не было победой.- Это только начало, милая, это только начало. Война только началась. Он был слишком занят, целуя ее, пробуя на вкус, проникая языком в ее рот и лаская долгими поглаживаниями. Чем дальше он целовал ее, тем более страстными становились ее ответные поцелую. Она училась очень быстро. Он изучал тепло и чувствовал ответное биение ее сердца, которое становилось все громче и громче с каждой лаской. Рупперт чувствовал ее страсть, ее жажду, нарастающее нетерпение, и от этого языки пламени охватывали все его тело. Ее тихие стоны отдавались в его ушах, заставляя терять последние остатки самообладания. - Тише, тише, девочка, дальше будет только интересней.
[indent]  [indent] Он выругался про себя. Как же он мог допустить, что она такая мягкая и беззащитная окажется под ним? Ее стоны эхом отдавались в его ушах. Он открыл глаза: кожа к коже, переплетеные тела, мокрые от пота простыни. Он глубоко погружался в нее пальцами. Высшая степень близости. Урсула умоляет его. И, храни нас Круг, он тоже этого хотел. Едва ее голова вновь коснулась подушки, ее руки вновь обвили его шею, и они снова слились в поцелуе. Но этого было недостаточно теперь, когда она получила то, чего желала. Рупперт тоже хотел поквитаться. Он дал ей почувствовал свой вес, наслаждаясь при этом невероятными ощущениями ее мягкого, соблазнительного тела, лежащего под ним.
[indent] Его губы скользили по ее подбородку, по шее, по нежному местечку около уха - это точно заставит ее трепетать - подумал Рупперт, - по ее горлу и наконец накрыли грудь. Рупперт слышал частое биение ее сердца, и неровное дыхание, которое заставляло его быть таким нетерпеливым. Но это навредит ей! Он не мог себе позволить быть грубым в первый раз. Это было не просто соитие, это было откровение. Урсула открылась ему, отважилась, и он обязан принять ее дар с полным уважением. Но не с одной женщиной он не испытывал такого желания. Это больше, чем желание. Пусть даже Рупперт не допускал таких мыслей.
[indent] — Иди ко мне, прошу
[indent] Эта тихая мольба прекратила всего его попытки  не торопиться. Он даст ей то, чего она хочет. Она была так прекрасна, так расслаблена, так податлива, и это сводило его с ума. Он вновь коснулся языком ее груди, лишь для того, чтобы убедиться, что любое касание вызывает у его невесту бурную ответную реакцию. Да, он никогда не сможет насытиться ею. Но он не собирался заставлять ее ждать.
[indent] Он гладил ее там, где только что были его пальцы, и проклятье, он не мог ждать больше. Влажная кожа его груди покрылась мурашками. Он делал это снова и снова, не смотря на ее стоны. Доверие в ее глазах почти уничтожило его. Рупперт мечтал заслужить ее доверии, заставить ее привыкнуть к ее телу, но если размер возбужденного члена, прижатого к ее животу, не был показателем их общего доверия, то разговоры тут совсем не уместны. Казалось, кожа его стала в два раза тоньше, единственное, что его сейчас волновало - утонуть в ней. И если он не войдет в нее в ближайшие десять секунд, то сделает то, чего не делал лет с шестнадцати.
[indent] - Я не уверен, но слышал, что девушкам в первый раз бывает больно - виновато проговорил он, едва откинувшись на ее стон. - Прости, прости... Рупперт с шумом втянул в себя воздух  - предвкушение охватило его, начиная от основания позвоночника. Он издал болезненный стон, сжимая зубы, чтобы выдержать это пламенное ощущение и почти непреодолимое желание.
[indent] Его сердце стучало, как молот. Руки почти согнулись, когда он старался держать себя, и чувствовал, что долго не продержится. В последний раз он мог контролировать свои чувства.
[indent] - Давай, сейчас. - выдавил он, раздвинув ее ноги еще шире. В ее глазах он увидел страх, прячущийся за насыщенным удовольствием. Новая волна нежности и желания затопила его сердце. Наклонившись, он поцеловал ее. Нежно, со всеми эмоциями, которые только возникли у него внутри. Он шептал невесте нежные и непристойные комплименты. Говорил о том, что все будет замечательно, что он позаботится о ней. Говорил, что она должна доверять ему, что он сделает все, чтобы ей было хорошо.
[indent] Рупперт медленно проводил своими бедрами по ее бедрам, давая Урсуле привыкнуть в его естеству между ее ног. Пока она не стала мягкой и влажной, глубоко дыша и приподнимая бедра, желая более тесного контакта.
[indent] Каждая секунда для Рупперта была изысканной пыткой. Каким-то образом он нашел в себе силы держаться, в то время как глубинный инстинкт его тела требовал утонуть в этой узкой шелковой пропасти.
[indent] Глубоко выдохнув, Рупперт осторожно вошел в нее. Тесная. Доказательство ее невинности остановило его и заставило двигаться медленней. О, небеса, какая она тесная! Это были первые мысли, после которых он подумал: какая она горячая и влажная. И еще: голова вот-вот взорвется - настолько он был без ума от удовольствия, проникая в нее.
[indent] Рупперт сделал паузу только один раз. Когда ее невинность оказалась повержена, и ее огромные прекрасные голубые глаза сосредоточились на нем. Последние остатки благоразумие оставили его. - Прости меня. - проговорил он и стал усыпать ее щеки и губы поцелуями. Однако, тело не слушалось его. Он целовал Урсулу долгими успокаивающими поцелуями, чтобы вернуть удовольствие в ее тело. Он дразнил и заманивал ее, без слов показывая, как теперь будет ее любить.
[indent] Ее тело было таким мягким, нежным и горячим. И зовущим... Да, он чувствовал, как она открывается перед ним. Чувствовал, как стиснутые мышцы начали расслабляться, как он становился влажным вокруг них. Когда, наконец, Урсула начала прижимать свои бедра в его бедрам, он понял, что она готова, и стал двигаться быстрее. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, когда она в ответ стала поднимать свои бедра, чтобы встретить его толчки. Он не мог больше целовать ее. Его поцелуи распались. Его стоны становились все громче и громче а дыхание более равномерным. Более сильная потребность начала нарастать в его нижней части поясницы.
[indent] Его потребность в ней было заключено не только в паху. Нет, его стремление к ней было всеобъемлющим. Ее сок пропитал его насквозь, и тело и душу. Ни осталось ни единой частички, не принадлежащей ей.
[indent] Его погружения становились все более глубокими и частыми, в такт с  легким возгласами желания, которые Урсула издавала каждый раз, когда их тела ударялись друг о друга. Рупперт не мог оторвать взгляда от ее лица. Ее румяные щеки, слегка приоткрытые губы, во всем это читалась болезненная нежность, которой она призывала Рупперта к себе.
[indent] У Рупперта было много женщин. Много даже самых замечательных женщин. Но у него никогда не было женщины, которую он так желал. Они двигались вместе. Руки Урсулы лежали на сокращающихся мышцах спины Рупперта. Его пальцы утопали в ее волосах. Они двигались как одно целое. Это был ритм секса, но Рупперт понимал, что в нем кроется нечто большее.  Он не чувствовал себя  настолько связанным с женщиной. Никогда удовольствие женщины так не волновало его. Он только чувствовал, как жар и эмоции нарастали в нем и закручивались в спираль. Он понимал, что спираль рано или поздно должна раскрутиться.
[indent] Он глубоко вошел в нее и замер. Рупперт громко охнул.
[indent] - Я полагаю, теперь Вы моя жена, Урсула Ардингелли. - прошептал он, и он схватил ее за ягодицы, находясь глубоко в ней, и начал вращать бедрами  и остро чувствуя каждый спазм, каждую пульсацию, каждый приступ наслаждения, который накрывал их ослепляющей волной.
[indent] Мозг отключился.  Если бы Рупперт не знал, какого это, он бы подумал, что потерял сознание. Когда наконец-то стих шум в голове, он вышел из нее, и последние капли наслаждения излились  из его тела. В комнате стало неестественно тихо. Всё, что он мог с слышать - это глухие удары сердца и неровное дыхание. Обнаружив, что рухнул на девушку,и, возможно, придавил, Рупперт перекатился на бок и притянул Урсулу к себе. Ее щека прижалась в его груди. Ни один из них не сказал ни слова. Что еще тут обсуждать? Они сделали это! Они выказали друг другу свою страсть. Рупперт даже не был уверен в том, что сейчас произошло. Что-то ужасное. Меняющее жизнь. Повергающее в трепет. Всё это слишком просто, чтоб описать их бесстыдный поступок.

Подпись автора

Восставший народ убивает короля и королеву; мятежников усмиряют лорды, но война продолжается уже из-за престола.